Цвет и психика
В монографии освещаются различные аспекты взаимосвязи цвета и психики человека. Рассматривается история развития цветовой символики. Описывается психофизиологическое и психологическое воздействие цвета на человека. Анализируются факторы и механизмы цветовых предпочтений. Приводятся обширные данные об особенностях восприятия и отношение к цвету при шизофрении и других психических заболеваниях. Обсуждаются актуальные вопросы цветовой психодиагностики. Особое внимание уделяется цветовому тесту Люшера, как одной из наиболее распространенных методик цветовой психодиагностики. (Базыма Борис Алексеевич, кандидат психологических наук. — Цвет и психика. Монография. Харьков, 2001).
На зеленой траве — желтые одуванчики.
Обманщики!
Золота груды.
Подходи, пруды пруди.
Есть и изумруды.
Господи! За что такое искушенье?
На зеленой траве — желтые одуванчики.
Обманщики!
Введение
Многие из нас в детстве развлекались тем, что прикладывали к глазам цветные стеклышки: вот синее стекло — мир становится серьезным, строгим, печальным; желтое — непроизвольно хочется улыбнуться, все кажется праздничным, даже если день пасмурный. Несерьезное, бессмысленное занятие?
Со времен И. Ньютона цвет почти утратил свои магические, ритуальные функции. Когда-то цвета считались, чуть ли не божествами, но объективная наука доказала, что цвет — лишь субъективное ощущение, возникающее при воздействии на зрительный анализатор электромагнитной волны определенной длины. Оно объективно зависит от характеристик преломления, отражения и поглощения световых волн тех сред и поверхностей предметов, которые находятся между источником излучения и глазом человека, а также в поле его зрения. Субъективно человек может цвета не ощущать (цветовая слепота), либо воспринимать их искаженно (дальтонизм). Объективные аспекты цветового зрения изучаются физической оптикой, субъективные — физиологической и психологией цветового восприятия.
Нравится ли человеку какой-либо цвет, что он думает о нем, какие ассоциации он у него вызывает, ни физиологическую, ни, тем более, физическую оптику не интересует, впрочем, как и психологию цветового восприятия. Это, отнюдь, не означает, что нет таких наук, для которых подобные вопросы представляли бы интерес. Однако для большинства из них они являются второстепенными (этнография, психология эмоций, цветоведение и т.д.).
Наука, для которой они могут считаться основными, называется, может быть не совсем удачно, психологией цвета. Ее предметом являются взаимосвязи цвета и психики. В сферу ее интересов входят влияние цвета на психическую деятельность человека, объективация посредством цвета психических процессов и состояний, цветовая психодиагностика и т.д.
На сегодняшний день цветовая психология — эмпирическая наука. Одним из главных препятствий на пути создания научной теории взаимосвязи цвета и психики является недостаточная степень систематизации и обобщения накопленных фактов, касающихся отношения цвет-психика. Предлагаемая читателю монография является попыткой преодолеть это препятствие.
ГЛАВА 1. Цветовой символизм в истории и культуре человека
Проблема цветового символизма является одной из центральных при изучении взаимосвязей между цветом и психикой. Происхождение цветового символа, его содержание, отношение к тем или иным явлениям и событиям в жизни людей, межкультурные различия в цветовой символике — вот одни из главных вопросов этой проблемы.
Количество цветовых символов достаточно ограничено. Наиболее часто в этом качестве используются т.н. «основные цвета», к которым, обычно, относят белый, черный, красный, синий, зеленый, желтый и фиолетовый. Этот список может меняться в зависимости от конкретной культуры. Попытки ввести жесткие критерии, позволяющие отнести тот или иной цвет к «основным», либо нет, не увенчались успехом. Содержание понятия «основной цвет» далеко не однозначно. Более подробно с этой проблемой можно ознакомится в работе Р.М. Фрумкиной «Цвет, смысл, сходство» (1984).
Можно выделить три основных типа цветовой символики. Цвет сам по себе (т.е. изолированно от других цветов и форм) представляет собой первый тип цветового символа, отличающийся многозначностью и противоречивостью. Вторым типом цветового символа является цветовое сочетание, содержащее два и большее число цветов, составляющих символическое целое, смысл которого не сводится к сумме значений отдельно взятых цветов. Соединение цвета и формы представляет собой третий тип цветового символа — символика цветных форм, причем, как абстрактных геометрических фигур (круг, квадрат, треугольник), так и конкретных физических предметов, например, символика драгоценных камней.
Кроме наглядно-чувственных, визуальных форм цветового символа, существует и языковые, речевые — «цветовые метафоры». Они широко используются в бытовой и литературной речи, и стали неотъемлемым компонентом современных языков, причем, многие из них возникли сравнительно недавно (например, «синий чулок»).
Цветовая символика имеет древнейшее происхождение, возникнув в те времена, когда человек научился добывать, и использовать природные краски. С тех пор цветовой символизм прошел большой путь. Традиции цветовой символики сейчас, во многом, утеряны особенно в индустриальных странах, в которых преобладает утилитарное отношение к цвету.
С момента своего возникновения цветовой символизм самым тесным образом был связан с магией и религией. Цвет рассматривался как атрибут магических, сакральных, божественных сил, а в определенных случаях и как само божество. Само деление магии на «белую» и «черную» свидетельствует о важнейшей роли цвета в магических ритуалах. Роль цвета в религиозном сознании людей, особенно древних, трудно переоценить. Как показывают археологические, исторические и этнографические исследования мистические представления человека и цветовая символика были тесно взаимосвязаны.
1.1. Цвет и магия у первобытных народов
В наскальной живописи первобытных народов чаще всего встречаются три цвета — белый, черный и красный, что позволяет сделать вывод об особой роли этих цветов в жизни древних людей. Как подчеркивают различные исследователи, преобладание этих красок нельзя объяснить, например, легкостью их добычи. Ведущее значение этих трех цветов подтверждается изучением магических обрядов первобытных народов современности, живущих в Африке, Южной Америке и т.д. Особая заслуга здесь принадлежит английскому этнографу В. Тэрнеру (1983), собравшему большой фактический материал по «цветовой классификации» у первобытных народов, в частности, африканского племени Ндембу.
Наблюдения за обрядами и ритуалами Ндембу, а также беседы с членами племени, позволили В. Тэрнеру подробно описать символические значения трех «основных» цветов в жизни первобытного человека.
Ндембу связывают эти цвета с тремя реками (сущностями) одного Бога, который ими представлен. Конкретные символические значения каждого цвета (реки) следующие.
БЕЛЫЙ
1. Благо;
2. Источник сил и здоровья;
3. Чистота;
4. Безбедность;
5. Сила;
6. Отсутствие неудач, слез, смерти;
7. Главенство или власть;
8. Встреча с духами предков;
9. Жизнь, здоровье;
10. Зачатие или рождение ребенка; | 11. Охотничья доблесть;
12. Щедрость;
13. Поминание духов предков;
14. Дружелюбие;
15. Поедание пищи;
16. Размножение;
17. Явность для глаза (ясность, открытость, доступность);
18. Возмужание или созревание;
19. Омовение;
20. Отсутствие насмешек. |
Среди приведенных значений мы не обнаруживаем ни одного отрицательного. В целом, белый цвет означает для Ндембу благо, добро, счастья, развитие.
Это обобщенное значение белого универсально для всех первобытных народов, как древности, так и современности. Белый для них — символ бытия, мира, жизни.
Белая краска использовалась в тех магических ритуалах первобытных людей, в которых они апеллировали к силам добра и жизни или защищались от воздействия злых духов и божеств. Белый цвет привлекал добрых богов, и отпугивал злых. Наиболее важными из этих ритуалов были ритуалы, посвященные рождению, инициации, браку и смерти.
Остановимся более подробно на роли белого в ритуале похорон. Белый цвет для древних не имел отрицательных значений, и тем более, не являлся символом смерти, траурным цветом. Каков же смысл его использования в данном ритуале? Жизнь представлялась первобытными людьми как последовательность рождений и смертей. Умерший член племени не считался исчезнувшим без следа, окончательно ушедшим в небытие. Смерть рассматривалась как трансформация, переход в новое качество. Умерший, либо воплощался во вновь родившемся члене племени, либо становился духом, божеством. Поэтому присутствие белого на похоронах (раскрашивание покойника белой краской и т.д.) не носит негативного характера, а указывает на «новую жизнь» умершего соплеменника.
Белый цвет использовался и как защитное средство от сглаза и порчи. Злые силы не могли нанести вред человеку, животному или жилищу, если они были помечены белой краской, либо имели амулеты белого цвета.
Важную роль играл белый и в ритуале жертвоприношения. Добрым богам и духам стремились приносить в жертву животных белого цвета, либо окрашенных в белое.
Для первобытных людей белый — не только наглядно-чувственный символ, но и понятие, выражающее основные морально-этические принципы поведения. Так у ряда африканских народов до сих пор существует обычай клясться своей печенью. Если дающий клятву хочет подчеркнуть, что его намерения честные и он не питает никаких злых умыслов, то специально указывает на то, что у него «белая печень». Имеет смысл, поэтому, говорить о регламентирующей роли белого в поведении первобытных людей, как своеобразного критерия, с помощью которого люди организовывали свое поведение. В этом аспекте белый цвет можно рассматривать как психологический знак — т.е. средство управления человека своими психическими функциями и поведением. Как указывает В. Тэрнер (1983), у Ндембу есть понятие «белого поведения». Оно означало быть явным для соплеменников, т.е. — не уединяться, не замышлять плохого и т.д., другими словами, быть «чистым».
Каковы истоки символики белого у первобытных людей? В. Тэрнер полагает, что корни символики белого (впрочем, как и других основных цветов) следует искать в психобиологическом опыте человека. Несомненна связь белого цвета с двумя важнейшими жидкостями (тканями) человеческого организма — семенной и молочной, которые считались древними людьми священными. Вспомним, что Ндембу трактуют белый в качестве одной из рек верховного божества. Семенная и молочная жидкости лежат в основе жизни человека, являясь теми началами, от которых первобытный человек вел отсчет своего существования и поэтому их цвет получил значения блага, жизни, здоровья и т.п. Кроме этого, белый — свет, день, когда человек наиболее активен и деятелен, когда он воспринимает окружающее ясно и отчетливо. Оптически, белый — эталон чистоты, противоположность хаоса и грязи и поэтому служит образцом чистоты мыслей и поведения. Таковы основные психобиологические источники символики белого цвета, позволяющие понять его магическое значение в жизни первобытного человека.
ЧЕРНЫЙ
Вторым важнейшим цветом в жизни первобытных людей был черный цвет. Если белый означал свет, то черный — мрак, если белый — жизнь, то черный — смерть, белый — чистота и порядок, черный — грязь и хаос. Тем самым, черный — антипод белого. Оптически, контраст белого и черного наиболее сильный; также контрастны и символические значения этих двух цветов. Белый и черный относятся к дуальным символам и, как отмечает Х.Э. Керлот (1994), подобно всем дуальным формулам имеют непосредственную связь с великим мифом о Близнецах. Члены дуальной пары (люди, животные, растения и т.д.) имеют противоположную окраску, что отражает противопоставление двух миров.
Для примера, приведем наиболее важные символические значения черного цвета для Ндембу (В. Тэрнер — 1983).
1. Зло, дурные вещи;
2. Отсутствие удачи, чистоты;
3. Страдание;
4. Болезни;
5. Ведовство и колдовство;
6. Смерть (в том числе и ритуальную);
7. Половое влечение;
8. Ночь, тьму.
Черный — антитезис белого, противоположная сторона жизни. Все самое негативное в жизни первобытных людей выражал черный. Злые силы, враждебные человеку, в представлениях древних имели черный цвет. В отличие от «белой» «черная магия» апеллирует к силам зла, и приводит человека к гибели и проклятию.
Наиболее важные значения черного — небытие, смерть, хаос, разрушение. Черный цвет используется в магических ритуалах, тема которых связана со смертью, окончанием или прерыванием чего-либо, вмешательством в жизнь человека враждебных ему сил и т.п. Отсюда становится понятна роль черного в ритуале инициации. Раскрашивание черным цветом тел посвящаемых, означало их ритуальную смерть — окончание предыдущего этапа существования.
Черный также использовался для защиты от сглаза и порчи, но смысл этой символической защиты в сравнении с белым другой. Если над белым зло, по мысли первобытного человека в принципе, не властно, то использование черного означало, что его носитель не обладает ничем, что могло бы быть достойным зависти. Исходя из этого, на лица новорожденных наносили черные точки, чернили животных, дома (черный краеугольный камень) и т.д.
Черный считался цветом злого колдовства и ведовства. К «черным магам» относились со страхом и враждебностью. На жилища людей, подозреваемых в злом колдовстве, наносили черную краску. Выражение — «у него черная печень» означает человека со злыми намерениями.
Несмотря на то, что все негативное в жизни первобытного человека символизировалось черным, этот цвет обладал не только отрицательными значениями, но и положительными, то есть, в отличие от белого, являлся амбивалентным символом. Например, у племен засушливых районов Африки черный почитается как цвет дождевых туч, а люди с особо черными волосами считаются красивыми. Интересна связь черного с половым влечением. У Ндембу черный считается цветом, возбуждающим половую страсть, поэтому женщины этого племени специально чернят свои половые органы. В случае удачного полового акта в первую брачную ночь у порога молодоженов рассыпают черный пепел.
Истоки символики черного также необходимо искать в психобиологическом опыте первобытных людей. Черный — это отсутствие света, ночь, когда активность человека снижена, и он не может хорошо ориентироваться в окружающем, становится беззащитным перед стихиями и хищниками. Черный — отсутствие сознание, сон, подобный смерти, цвет пепелища и распада. Черная река — река смерти и забвения. Е.П. Блаватская (1888) и J.G. Frazer (1911) отмечали, что у первобытных людей черный символизирует внутреннюю или подземную сферу мира, Скрытый Источник, из которого исходит первоначальная (черная, оккультная или бессознательная) мудрость.
КРАСНЫЙ
Заключает триаду «основных» цветов для первобытных людей красный цвет. В отличие от белого и черного он относится к хроматическим цветам и из всех трех является наиболее амбивалентным символом. По данным В. Тэрнера, для Ндембу красный выражает т.н. «красные вещи», которые сделаны из крови или красной глины. Символические значения красного определяются «видом» крови:
1. Кровь животных;
2. Кровь последа (роженицы);
3. Кровь всех женщин (менструальная кровь);
4. Кровь процедуры обрезания крайней плоти;
5. Кровь убийства;
6. Кровь колдовства и ведовства (связанная с некрофагией).
Все «красные вещи» разделяются на две категории, в зависимости от того, приносят они добро или зло. Но, независимо от своей валентности, все «красные вещи» обладают силой, т.к. кровь — сила, без нее человек умирает.
Сила — главное значение красного и этим объясняется его роль в качестве магического средства. Например, в ритуале, посвященном рождению ребенка, новорожденному наносились красные точки на голову, половые органы и другие части тела для того, чтобы он рос здоровым и сильным (Е. Вундерлих — 1925). По мнению этого же автора рисунок красной руки перед входом в первобытную пещеру служил для отпугивания злых демонов. Раскрашивание красной краской лиц воинов, магически, должно было придать им силу и храбрость и одновременно устрашить врагов. Как символ силы, красный использовался и в качестве средства от сглазов и наговоров.
Уже первобытные люди считали красный лечебным цветом, способным заживлять раны и возвращать здоровье. С этой целью к пораженным участкам тела прикладывались красные тряпки или глина. Также они наносили кровь на предметы, которые хотели оживить (Х.Э. Керлот — 1994).
Важную роль красный цвет играл в обрядах очищения. Члены племени, участвовавшие в процедуре обрезания, должны были на протяжении определенного времени носить на руках и шее предметы красного цвета.
В сочетании с белым цветом красный составляет т.н. «жизнеутверждающую пару», символизирующую добрые силы, могущество, почет, власть и богатство. В паре с белым нивелируются отрицательные значения красного и, наоборот, сочетание красного и черного усиливает негативные стороны красного цвета, придает ему зловещий характер, и с точки зрения древней магии, символизирует злые силы.
Символические значения красного объясняются его связью в сознании древних с кровью. Красный — третья река верховного Бога, цвет одной из самых важных жидкостей человеческого организма. Причем, связь красного с кровью для первобытного сознания более существенна, чем с огнем.
Главенство белого, черного и красного в цветовой символике наблюдается, практически, у всех ныне живущих племен Африки с первобытнообщинной организацией. Это Догоны, Маны, Бакту, Семанги, Сакаи и др. (L. Griale — 1950, В. Тэрнер — 1983). Сходная картина отмечается и на Мадагаскаре. У первобытных племен этого острова черный выражает низменное, неприятное, злое; белый — радость, свет, надежду, чистоту; красный — силу, могущество, богатство, успех (A. Leib — 1946). Пещерные росписи австралийских аборигенов также, в основном, выполнены этими тремя красками. Белый у них символизирует воду, а красный — кровь (С. Мountford — 1962). Практически, сходные значения «основных» цветов наблюдаются и в Северной Америке у индейцев племени Чироки: белый — мир, счастье; красный — успех, торжество; черный — смерть.
В палитре первобытных людей присутствуют и другие цвета. В частности, синий и желтый. Но эти цвета не являются «самостоятельными». Желтый «тяготеет» (в символическом плане) к белому, а синий — к черному.
Принципиальное сходство цветовой символики у первобытных народов различных частей света позволяет нам вслед за В. Тэрнером трактовать цветовую триаду как архетип человека. Для первобытного человека три «основных» цвета — не просто различия в зрительном восприятии различных частей спектра, а сокращенное или концентрированное обозначение больших областей его психобиологического опыта, затрагивающее как разум, так и все органы чувств, и связанное с первичными групповыми отношениями. Поскольку этот опыт имеет своим источником саму природу человека, он является всеобщим для всех людей как представителей человеческого рода. Поэтому символический смысл цветовой триады является принципиально схожим в самых различных культурах.
1.2. Цветовая символика в древней Индии и Китае
В Индии и Китае с древности и по сегодняшний день существуют развитые системы цветовой символики. Учения о цветах считаются эзотерическими и в полном объеме передаются только посвященным. Отдельные фрагменты этих учений содержатся в дошедших до нас памятниках философской и религиозной литературы.
Цветовая триада занимает ведущее место в этих учениях, а символические значения цветов во многом схожи с теми, что отмечаются в первобытных культурах.
Индия
Вот, что об этом говорится в Чхандогья Упанишаде (комментарии Шанкарачарьи): «красный цвет (материального) огня — цвет первоогня, белый цвет (материального) огня — цвет первичных вод, черный цвет (материального) огня — цвет изначальной земли. Так в огне исчезает все то, что, обычно, зовется огнем, видоизменение — это лишь имя, возникающее в речи, и только три цвета (формы) истинны» (цит. по В. Тэрнеру — 1983). Согласно Чхандогья Упанишаде, весь мир трехцветен (трехчастен). Так съеденная пища распадается на три части: самая тяжелая, темная часть (черный) становится калом; средняя часть превращается в плоть (красный); и, наконец, наиболее легкая часть становится мыслью (белый). То же верно и в отношении выпитой воды, распадающейся в организме человека на три части: мочу (черный), кровь (красный) и прану (белый).
В другом философском произведении Санкхьякарике Ишваракришны три «основных» цвета соответствуют трем гунам или «нитям существования мира» — саттва, раджас и тамас. Гуна саттва означает «бытие», ее цвет белый, символизирующий чистоту и безмятежность. Вторая гуна — раджас (красный) представляет собой активное начало, порождающее карму. Третья гуна — тамас (черный) может быть понята как состояние сдавленности, заторможенности, склонности к летаргической апатии.
На этих примерах видно, что в Древней Индии «основные» цвета являлись символами главных мировых (космических) сил, составляющих частей мироздания (см. также Махабхарату, Рамаяму и др.).
Основа основ для древних индийцев — солнце (Брахман, главная веда и высшее божество) не имеет определенного цвета, может постигаться только в мышлении, а не чувственно. Оно содержит в себе любые цвета, точнее, порождает их. Отсюда существует понятие «невидимого света», «черного солнца» и др.
Свет и тьма (белый и черный) понимались как единство, тьма являлась инобытием света. В «Ригведе» это единство выражено следующим образом: огонь, чистый и яркий в небе, оставляет черные полосы на земле (или обгоревшем предмете); дождь, черный в небе (в виде дождевых облаков), становится прозрачным на земле (М. Schneider — 1946).
Более низкие по рангу божества имеют определенный, устойчивый цвет (Махабхарата). Цвет богини любви — белый, смерти (Кали) — черный и красный, богини материнства — красный, т.к. она связана с принципом творения, активности, который выражается красным цветом (H. Zimmer — 1946). В целом, добрые боги и силы обозначались белым цветом, а злые — черным или сочетанием черного и красного.
Китай
В Древнем Китае цвет также рассматривался в качестве символа важнейших сил и стихий. Согласно эзотерическим учениям три ряда символов (оттенки цветов, составные и природные элементы, чувства и реакции) исходят из общего источника, действующего на глубочайших уровнях действительности (Х.Э. Керлот — 1994). В «Книге перемен» («И цзин») мы находим следующую систему цветовой символики (см. таблицу 1.2.1.), исходящую из принципов теории соответствий.
Таблица 1.2.1.
| Цвет | Время года | Стихия,
предмет | Сторона света | Планета | Животное
символ |
Зеленый
или синий | Весна | Дерево | Восток | Юпитер | Дракон |
| Красный | Лето | Огонь | Юг | Марс | Феникс |
| Белый | Осень | Металл | Запад | Венера | Тигр |
| Черный | Зима | Вода | Север | Меркурий | Черепаха
и змея |
| Желтый | Конец
лета | Земля | Центр | Сатурн | |
* По Л.П. Сычеву, В.Л. Сычеву (1975).
К списку «основных» цветов в Древнем Китае добавились синий (зеленый) и желтый. Л.Н. Миронова (1984) указывает, что у древних китайцев понятия синего и зеленого были взаимозаменяемы, а четкого различия в цветовых обозначениях этих двух цветов не было, возможно, потому, что зеленый рассматривался как порождение синего.
Цвет и символизируемая им стихия для китайцев не были жестко связаны друг с другом. У одной и той же силы могло быть несколько цветовых символов в зависимости от состояния этой силы или стихии. Так светло-синий являлся символом полуденного неба, а черный с небольшой долей красного (Сюань) — предрассветного, означая зарождение света в недрах мрака (Щуцкий Ю.К. — 1960).
В китайской символике цвет выражал социальный статус: каждой социальной группе соответствовал свой цвет. Например, желтый считался священной привилегией императорской фамилии (A.Beaumont — 1949). Цвета делились на «благородные» и для простого народа, как об этом говорится в «книге песен» («Ши цзин»).
В учении о первосущностях Инь и Ян также присутствует цветовая символика. Ян имеет белый (желтый) цвет, а Инь — черный (синий).
Сравнивая содержание цветовых символов у первобытных народов с цветовой символикой Древней Индии и Китая, можно сделать вывод о его принципиальном сходстве, а значит и единстве корней цветового символизма у самых различных культур, разделенных между собой во времени и пространстве. По мнению В. Тэрнера (1983), цветовая символика мировых начал имеет древнейшее происхождение, возможно, доиндоевропейское, а дошедшие до нас памятники представляют собой более поздние философские спекуляции на данную тему.
1.3. Цветовой символизм древних народов Ближнего Востока, Центральной Азии и Египта
Во многом сходный характер цветовой символики мы встречаем и у древних народов Ближнего Востока, Центральной Азии и Египта.
Одним из самых распространенных культов у народов, живших на этих территориях, был культ солнца, света, а также наиболее близкого подобия солнца — огня (зороастризм). Как и в Древней Индии, солнце почиталось верховным божеством, источником жизни и блага. Поэтому отношение к тому или иному цвету зависело от того, насколько он был «солнечным» — светлым и ярким. Цветами, в наибольшей степени похожими на солнечный свет были белый и золотой (желтый). Поэтому эти цвета считались божественными. Они были цветами богов, священных животных, жрецов и т.д.
Священным цветом почитался и красный. В Египте красный лотос был символом крови, пролитой Осирисом. Как и в Китае, этот цвет считался цветом благородного сословия, воинов, царей. Однако отношение к красному не было однозначным. Для ветхозаветных евреев красный означал кровопролитие, войну, вину и грех (M. Farbridge — 1922). Красный символизировал и гнев Иеговы. Следует также отметить, что древнееврейское слово «чувство» или «страсть» происходит от глагола quin'ah («краснеть»).
Осирис — бог произрастания и царства мертвых изображался зеленым цветом, который, по мнению Х.Э. Керлота (1994), содержит две противоположные тенденции: жизни и смерти, т.е. является амбивалентным символом. Зеленый, по данным J.G. Frazer (1911), входил в любимое цветовое сочетание древних египтян: зеленый — белый — красный.
Важное символическое значение в Древнем Египте имел голубой или синий цвет, соответствующий истине (H. Bayley — 1912). В связи с этим, особо ценился синий камень лазурит. Этот же цвет символизировал небо — жилище Ра (верховного Бога Солнца).
Черный считался цветом злых демонов, дьявола. Как и в других культурах, ему приписывались, как правило, негативные значения — зла, греха, несчастья и т.д.
Таким образом, цветовая символика народов Ближнего Востока, Центральной Азии и Египта не имела сколь либо существенного своеобразия или отличий по сравнению с другими народами Древнего мира. Цветовая триада являлась господствующей, и значения, составляющих ее цветов аналогичны уже нам известным. Можно отметить, более выраженную амбивалентность красного цвета (у древних евреев), но не выходящую за рамки его традиционных значений.
1.4. Античность
В эпоху античности формируется иное отношение к цвету. Наряду с сохраняющимся отношением к цвету, как религиозно-мистическому, магическому символу, возникает также и естественнонаучное отношение. Промежуточным вариантом между этими формами отношения можно считать попытки ряда видных древнегреческих философов создать цветовую систематику стихий, но уже не мистических, а природных.
Эмпедокл, выделяя четыре основных стихии, наделяет каждую из них своим цветом. Воде соответствует черный цвет; земле — желтый; огню — красный; воздуху — белый.
Если Эмпедокл, определяя цвета стихий, опирался на зрительные впечатления, то Аристотель, желая установить их «истинный» цвет, использовал экспериментальный метод. По Аристотелю «основных» цветов — три: белому (бесцветному) соответствует вода, воздух и земля; желтый — цвет огня, а черный — цвет разрушения или переходного состояния. Отнесение стихии «земля» к группе белого, объясняется результатами экспериментов Аристотеля по прокаливанию почвы, которая, в конце концов, становилась белой. Внимательно разглядывая пламя огня, Аристотель пришел к выводу, что оно скорее желтое, чем красное. Подобный экспериментальный подход, естественно, разрушал мистический ореол цветов, низводил их до обычных явлений физического мира.
Традиционная роль цвета как символа сверхчувственных, магических сил, в гораздо большей степени сохранилась в философской школе пифагорейцев, много почерпнувших из знаний Вавилонских и Египетских жрецов и магов. Несмотря на попытки к естественнонаучному изучению цветовых феноменов, отношение к цвету как мистическому символу преобладало у Платона и неоплатоников. Белый и золотой (желтый) считались в этих философских школах божественными цветами (в том числе и мирового разума — Логоса), выражали благо, истину, счастье, добро, познание, гармонию. Темные и особенно черный цвет являлись символами зла, бедствий, сил, враждебных человеку и т.д.
Следует также отметить, что отношение к цветам в Древней Греции, во многом, определялось не только его значениями как религиозного или философского символа, но и эстетическими канонами и представлениями о прекрасном. Поэтому излишество, отсутствие меры в использовании даже самого «благородного» цвета могло считаться «безобразным». Сходное отношение, опосредованное принципами даосизма, характерно и для Китая, где слишком яркие цвета являлись символом суетности жизни.
Цветовая символика в Древнем Риме не выходит за пределы традиционных канонов. Также наиболее любимыми и почитаемыми цветами были белый, желтый, красный и пурпурный. Синий считался атрибутом Юпитера и Юноны как богов неба и означал религиозное чувство, преданность и невинность; зеленый — цвет Венеры и Природы символизировал плодородие полей, симпатию и приспособляемость; фиолетовый соответствовал ностальгии и памяти; желтый (атрибут Аполлона, бога солнца) выражал великодушие, интуицию и интеллект; оранжевый — гордость и амбицию; красный (цвет Марса) — страсть, чувственность и животворные силы; розовый — чувствительность и эмоции (A. Teillard — 1951; O. Wirth — 1927). Сочетание белого с красным являлось символом аристократического, знатного происхождения. Пурпур считался цветом императоров и членов царского дома, означая власть, духовность, величие. Когда римский полководец праздновал свой триумф, он выезжал на колеснице, запряженной четырьмя белыми лошадьми, покрытыми позолоченными попонами, в одеяниях красного цвета.
Цвет и психика
(продолжение)
<<< К началу
1.5. Средневековье
После античной эпохи во времена средневековья в Европе цвет снова вернул себе позиции, как, прежде всего, символа мистических сил и явлений, что особенно характерно для раннего Христианства.
1.5.1. Цветовые символы христианства
Наиболее существенное отличие «языческого» периода цветовой символики от «христианского» заключается, прежде всего, в том, что свет и цвет окончательно перестают отождествляться с Богом, мистическими силами, а становятся их атрибутами, качествами и знаками.
Согласно христианским канонам Бог сотворил мир, в том числе и свет (цвет), но сам он не сводится к свету. Свет, особенно, видимый, только одна из ипостасей Бога. Поэтому средневековые богословы (например, Аврелий Августин), восхваляя свет и цвет, как проявления божественного, тем не менее, указывают, на то, что они (цвета) могут быть и обманными (от Сатаны) и отождествление их с Богом представляет собой заблуждение и даже грех. Жесткой связи между определенным цветом и мистическими силами, как это наблюдается ранее, практически, уже нет. Божественную сущность необходимо постигать внутренним, трансцендентным созерцанием, а не обольщаться внешней яркостью и красивостью.
Пожалуй, только белый цвет остается незыблемым символом святости, чистоты и духовности. Ангелы на небесах — в белых одеждах, как и святые, претерпевшие за веру. Особенно важным являлось такое значение белого как чистота и непорочность, освобождение от грехов, как об этом говорится в «Откровении» Иоанна. Белый не имеет в Христианстве отрицательных значений, даже белый саван означает, как и у первобытных народов, переход в иной, «лучший» мир, очищение от грехов и только в этом состоит его «траурность».
Символика других цветов амбивалентна, причем, в различные отрезки средневековья у того или иного цвета на первый план выдвигались то положительные, то отрицательные значения. Так, в раннем Христианстве превалировало положительное символическое значение желтого, как цвета Святого духа, божественного откровения, просветления и т.д. Но позднее, желтый приобретает негативный смысл, который, нередко, приписывается этому цвету и в наши дни. В эпоху готики его начинают считать цветом измены, лживости и т.д.
Красный в Христианстве символизирует кровь Христа, пролитую ради спасение людей, а, следовательно, — и его любовь к людям.
Как и в императорском Риме, пурпурный в средние века считался царственным цветом. Члены королевской семьи даже в трауре надевали пурпурные одеяния (но более темных оттенков, с преобладанием синего). В настоящее время, когда королевские особы больше не злоупотребляют пурпуром в своих одеждах, сохранился обычай «пурпурного траура» в западноевропейских королевских домах.
Фиолетовый и синий считались мистическими, трансцендентными цветами. Богослов и философ Н. Кузанский называл фиолетовый «гармонией противоречий». Знаком кардинальского достоинства считался фиолетовый камень аметист. Синий (голубой) для христиан символизировал небо, был цветом вечности, настраивал на смирение, благочестие, выражал идею самопожертвования и кротости.
В отличие от трансцендентного синего, зеленый являлся больше «земным», означал жизнь, весну, цветение природы, юность. Он доминировал в христианском искусстве (E. Levi — 1920). Вместе с этим, зеленый имел и негативные значения — коварства, искушения, дьявольского соблазна (сатане приписывались глаза зеленого цвета, что, возможно, лежит в основе поверья о зеленых глазах, как знаке завистливости и жадности человека).
Отношение к черному было, преимущественно, негативное, как цвету зла, греха (красный в определенных ситуациях также символизировал грех — неправедную кровь), дьявола и ада, а также — смерти. В значениях черного, как и у первобытных народов, сохранился и даже развился аспект «ритуальной смерти», смерти для мира. Поэтому черный стал цветом монашества.
Коричневый и серый были цветами простолюдинов. Их символический смысл, особенно в раннем средневековье, был, сугубо, негативным. Они означали нищету, безнадежность, убогость, мерзость и т.д.
Продолжало существовать и отношение к цвету, как магическому средству. Это касается, прежде всего, средневековой алхимии. Цвета в алхимии делились на «высшие» и «низшие». К «высшим» относились цвета известной нам «триады» — белый, черный и красный. Они символизировали три стадии «Великого Превращения»: первичную материю (черный), ртуть (белый) и серу (красный) результатом которого было создание «камня» (золотой). Черный соответствует стадии брожения, гниения, затемнения, раскаяния; белый — состоянию просветления, восхождения, откровения и прощения; красный — ступени страдания, возвышения и любви. Золотой обозначал славу (Х.Э. Керлот — 1994). Главным, исходным цветом (порождающим все остальные цвета) в этой триаде считался черный. Оставшиеся цвета входили в группу «низших» или «вторичных». В алхимии существовала цветовая систематика химических элементов и специфические цветовые наименования. Например, серебро именовалось «белой королевой» (В.Л.Рабинович — 1979).
1.5.2. Цветовая символика ислама.
В странах Ислама цветовой символизм достигает чрезвычайно высокого уровня развития, характеризуется многозначностью и несет на себе отпечаток влияния как Древнего Востока, так и Запада. Вместе с тем, в цветовой символике Ислама много оригинального. Запрещение Исламом изображения людей, животных и т.д. способствовало тому, что цвет становится одним из главных выразительных средств. Цветовые орнаменты, узоры ковров представляют собой систему цветовых символов, отражающих представления мусульман о земной и небесной жизни.
В Коране свет, а также наиболее светлые и яркие цвета, являются символами блага, божественного начала, но, как и в христианстве, не отождествляются с Богом.
Белый выражает чистоту и духовность. В споре невольниц из «Тысяча и одна ночь» белый называется «лучшим из цветов».
Золотой (желтый) символизирует славу, успех, богатство, торжество и т.д. Считался лечебным цветом (Омар Хайям). Вместе с тем, желтому соответствовали и негативные значения, в частности, как символа желудочных заболеваний.
Красный для мусульман не столь амбивалентен по содержанию как в других культурах. Этот цвет считался священным, магическим, имеющим большую «жизненную силу». Поэтому, ценились драгоценные камни красного цвета — рубины и др. Считалось, что они придают владельцу силу, энергию, бесстрашие. Символизировал он и любовную страсть. Вера в «великую силу красного» была настолько сильной, что считалось за лучшее не показывать камни красного цвета маленьким детям, а также животным, которых он мог испугать или возбудить. В поэтическом творчестве мусульман были широко распространены «красные символы», например, красная роза означала страстную любовь (Л.Н. Миронова — 1984).
Почитаемым и «священным» считался зеленый цвет (зеленое знамя пророка). Зеленый символизировал оазис, природу, жизнь, отдых. Камни зеленого цвета означали жизненную стойкость, счастье и благополучие в делах. По данным А.Е. Ферсмана (1975), драгоценные камни зеленого цвета были любимы мусульманами больше любых других.
Синий и фиолетовый (цвета тени), как и в Христианстве, ценились за их трансцендентный, мистический характер. Синий и фиолетовый — цвета мистического созерцания, приобщения к божественной сущности. Фиолетовый цвет имел и значение обманчивости земной жизни, миража (Хосров).
Весьма существенной особенностью исламской цветовой символики являлся не столь негативный характер черного цвета. Ночь, тьма, тень дополняли свет. Священный камень храма Кааба — черный. Черный — цвет земли. Он же был цветом одежды и знамени аббасидских халифов. Вместе с тем, у черного сохранились и негативные ассоциации: грязи, греха, злых дел.
Превалирование положительного отношения к чистым, светлым, сияющим цветам является одной из особенностей исламской цветовой символики. Но, если цвет замутнен, нечист, «грязен», то он теряет для мусульманина всякую привлекательность. Как и в Средневековой Европе, это, прежде всего, относится к серому и коричневому. Они — цвета несчастья и нищеты. Серый — цвет пыли и праха, противоположность яркого, разноцветного мира, напоминающий смертным о бренности их существования.
1.6. Ренессанс
С началом эпохи первых буржуазных революций, реформации, становления капиталистической формы хозяйства цвет постепенно теряет в Западной Европе свои мистические ассоциации. Содержание цветовых символов становится более бытовым, а отношение к цвету — практическим. Впечатляющему колориту католической церкви противопоставляется цветовой аскетизм протестантства. Петушиной яркости дворянских одежд буржуа предпочитает неброские, практичные оттенки. Художники и ученые начинают постигать физическую природу света и цвета, используя при этом, отнюдь, не богословские категории. Если Леонардо да Винчи говорит об «основных» цветах (белый, желтый, зеленый, красный, синий и черный) и связывает их со стихиями, то это для него, скорее, ассоциации художника, чем метафизическая систематика.
Возникают попытки связать цвет с физическими свойствами материи. Так Бернандино Телезио в своем труде «Происхождение цветов» ставит в соответствие цветам две «неуничтожимые субстанции» — тепло и холод.
Вместе с тем, в эпоху Возрождения создавались и метафизические концепции цвета. Свет в них трактовался как духовная субстанция, а темнота символизировала косную материю. Марсилио Фичино, в духе Платона, вводит категорию «идеи цвета». Каждый (из 12) цвет в его систематике символизировал какую-либо стихию или силу. Например, черный — материя, коричневый — земля, синий — воздух, белый — духовный свет, блеск и сияние — Бог. Надо отметить, что подобная символика оказала заметное влияние на многих выдающихся художников Возрождения (в частности, Рафаэля), которые опирались на нее при создании своих произведений (Л.Н.Миронова —1984).
Спускаясь с высот метафизики, можно обнаружить и бытовую сторону цветовой символики в Европе. Например, существовал «цветовой код» одежды. По Коронато Оккольти (16 в.) белый и красный цвет в одежде выражают любезность, уверенность, достоинство. Коричневый и серый в быту уже не считались символически негативными. Они означали умеренность, практичность, трезвый расчет.
В эпоху Возрождения возникли первые цветовые системы психологических свойств человека. Это ознаменовало новый этап в развитии цветовой символики. Джан Паоло Ломаццо (15 в.) поставил цвет в соответствие тому или иному темпераменту. По Ломаццо, белому соответствует флегматический темперамент, черному — меланхолический, красному — сангвинический, а желтому — холерический. Темные, землянистые, свинцовые оттенки он связывал с печалью и меланхолией. Зеленые и светло-красные — с весельем и радостью. Как и Телезио, Ломаццо видит связь между цветами и температурными ощущениями. Самым «холодным» он полагал белый, а «теплым» — черный.
Цвет, спускаясь с «горних» высот, начинает все больше становиться символом человека, его чувств, мыслей и отношений, что заложило основы будущих исследований взаимосвязи между цветом и психикой.
1.7. Формы и содержание цветовой символики в 17-19 веках
Достижения физической оптики 17 века в лице И. Ньютона («Лекции по оптике») привели к тому, что в эпоху Просвещения в Европе цветовой символ, практически, лишился своего теологического содержания. Богословский этап цветовой символики окончательно завершился, а если, и упоминалось о связи цвета и света со сверхчувственным миром, то, в основном, в метафорическом плане. Сам И. Ньютон в традициях пифагорейской школы связывал семь спектральных цветов с семью нотами октавы. На основе этой идеи Луи Бертраном Кастелем был создан «цветовой орган».
Цветовой символизм Просвещения характеризуется эклектичностью, замещением традиционного содержания цветовых символов новыми ассоциациями и связями. Благодаря этому, цветовая символика из стройной и общедоступной, становится более индивидуализированной, испытывает на себе влияние различных культурных традиций. Если в среде простого народа содержание цветового символа еще долгое время остается «простым» и традиционным, сохраняя свои древние корни, то в среде интеллектуальной элиты Просвещения активно формируются новые варианты цветового символизма. В изобилии создаются абстрактные цветовые системы — «цветовые круги, треугольники» и т.д. В соответствие цвету ставятся как физические явления и процессы, так и физиологические ощущения, нравственные категории и т.д.
Одним из малоизвестных авторов такой цветовой системы является немецкий ученый И. Цан (17 в.). Цан исходил из известной уже идеи (теория соответствий), что цвет находится в определенной (жесткой) связи, практически, со всеми явлениями и категориями и, поэтому, через цвет можно выразить весь мир (ср. теорию игры в бисер в романе Германа Гессе). В таблице 1.7.1. приводятся подобные связи цвета (По И.Герике и К.Шону — 1970).
Таблица 1.7.1.
| Белый | Желтый | Красный | Синий | Черный |
| Чистый свет | Очень легкая тень | Окрашенный свет | Тень | Темнота |
| Свет | | Умеренная тень | Густая тень | Темнота |
| Радость | Омраченная радость | Чувствительность, смешанная с горечью | Строгость | Горечь |
| Огонь | Эфир | Воздух | Вода | Земля |
| Детство | Юность | Молодость | Возмужалость | Старость |
| Ум.Разум | Внимание | Безумие | Праздничность | Неизвестность |
| Бог | Ангел | Человек | Зверь | Растение |
| Высокий звук первой струны | Вторая струна лиры | Средняя нота | Предпоследняя нота | Самый низкий звук последней струны |
Благодаря художникам и ученым, расширяется список цветовых ассоциаций. Так французский ученый Роже де Пиль («Диалоги о цвете») разделяет цвета на «тяжелые» и «легкие», «удаляющиеся» и «приближающиеся», «земные» и «воздушные», «впечатляющие» и «малозаметные». Используя свою «семантическую систему», Роже де Пиль дает цветам принципиально новые описания, во многом, напоминающие язык описания семантического дифференциала Ч. Осгуда (1957). Так коричневый цвет определялся Роже де Пилем как «тяжелый, земной, выступающий» (ср. с факторами «А» и «Р» семантического дифференциала Осгуда).
В 18 веке возникает еще одна наука, в сферу интересов которой входит проблема цвета, — физиологическая оптика. Ж. Бюффоном было введено понятие «субъективных цветов», т.е. таких, которым не соответствует какой-то внешний объект. Под субъективными цветами понимались различные цветовые иллюзии, например, цветовые ощущения, возникающие при надавливании на глазное яблоко. Этот век можно принять за точку отсчета для третьей составляющей учений о цвете — психологии цвета, возникновение которой связано с именем великого поэта Германии Й.В. Гете («Учение о цвете»). Работа Гете не потеряла актуальности и в настоящее время. На наблюдения и выводы Гете о взаимосвязи цвета и психики ссылались и ссылаются многие выдающиеся ученые и мыслители (Гегель, В. Кандинский, Н. Бор, А.Ф. Лосев, М. Люшер и др.).
1.7.1. Учение о цвете Й.В. Гете
Известно, что сам Гете ценил свою работу по цвету выше своего поэтического творчества. Великий поэт был не согласен с теорией света и цвета Ньютона и в противовес создал свою собственную. Интерес Гете к цвету отмечается с детства. Как отмечают В. Фойгт и У.Зуккер (1983) чувственно-наглядный метод Гете был причиной того, что современниками концепция Гете была встречена «в штыки». Гете обвиняли в дилетантизме и советовали заниматься своим прямым делом. На холодное отношение современников к своей теории Гете жалуется в одном из писем к Шиллеру. Нас, прежде всего, интересует та часть учения Гете, которую он называет «Чувственно-нравственным действием цветов».
Гете считал, что цвет «независимо от строения и формы материала (которому он принадлежит — прим. автора) оказывает известное воздействие... на душевное настроение» (#758). Тем самым, впечатление, вызываемое цветом, определяется, прежде всего, им самим, а не его предметными ассоциациями. «Отдельные красочные впечатления... должны действовать специфически и... вызывать специфические состояния» (#761). И далее, в #762: «отдельные цвета вызывают особые душевные состояния». Согласно этим положениям, Гете ставит в соответствие определенным цветам определенные психологические состояния человека. Подобное свойство цвета Гете иллюстрирует описанием тех изменений в «душевном состоянии», которые происходят при достаточно длительном воздействии цвета на человека, например, посредством цветных стекол.
Опираясь на эти основные положения психологического раздела своего учения, Гете разделяет цвета на «положительные» — желтый, красно-желтый (оранжевый) и желто-красный (сурик, киноварь) и «отрицательные» — синий, красно-синий и сине-красный. Цвета первой группы создают бодрое, живое, деятельное настроение, а второй — неспокойное, мягкое и тоскливое. Зеленый Гете относил к «нейтральным». Остановимся более подробно на психологической характеристике цветов, даваемой Гете.
Желтый. Если смотреть сквозь желтое стекло, то «глаз обрадуется, сердце расширится, на душе станет веселее, кажется, что... веет теплом» (#769). Чисто желтый — приятен. Однако при его загрязнении, сдвижке в сторону холодных тонов (цвет серы) или нанесении на «неблагородную» поверхность, желтый приобретает негативное звучание и отрицательный символический смысл. Как сообщает Гете, такой желтый символизирует должников, рогоносцев и принадлежность к еврейской нации.
Оранжевый. То, что сказано (положительного) о желтом верно и для оранжевого, но в более высокой степени. Оранжевый «энергичнее» чисто желтого. Может быть, поэтому, этот цвет, по Гете, больше предпочитается французами, чем англичанами и немцами.
Желто-красный. Приятное и веселое чувство, вызываемое оранжевым, вырастает до невыносимо-мощного в ярком желто-красном (#774). Активная сторона в этом цвете достигает своей высшей энергии. В результате этого, как считает Гете, энергичные, здоровые, суровые люди особенно «радуются» (предпочитают) эту краску. Этот цвет привлекает дикарей и детей. Вызывает чувство потрясения.
Синий. «Как цвет это — энергия: однако он стоит на отрицательной стороне и в своей величайшей чистоте представляет из себя как бы волнующее ничто» (#779). Гете тонко чувствует «мистицизм» синего и пишет о нем, как о создающем странное, невыразимое воздействие. Синий как бы влечет за собой, «уходит» от человека. Синий как идея темного связан с ощущением холода. Комнаты с преобладанием синего цвета кажутся просторными, но пустыми и холодными. Если смотреть на мир через синее стекло, то он предстает в печальном виде.
Красно-синий (сиреневый). Этот цвет вызывает ощущение беспокойства. Цвет живой, но безрадостный.
Сине-красный. Впечатление беспокойства значительно возрастает. Гете считал, что выдержать этот цвет длительное время очень трудно, если он не разбавлен.
Чисто красный Гете рассматривает как гармоничное соединение полюсов желтого и синего и поэтому глаз находит в этом цвете «идеальное удовлетворение» (#794). Красный (кармин) производит впечатление серьезности, достоинства или прелести и благоволения. Более темный символизирует старость, а светлый — юность.
Говоря о пурпуре, Гете указывает, что он — любимый цвет правителей и выражает серьезность и величие. Но если рассматривать окружающий пейзаж через пурпурное стекло, то он предстает в ужасающем виде, как в день «страшного суда» (#798).
Зеленый. Если желтый и синий находятся в равновесной смеси, возникает зеленый. Глаз, по выражению Гете, находит в нем действительное удовлетворение, душа «отдыхает». Не хочется и нельзя идти дальше (#802).
Воздействие отдельных цветов, вызывая определенные впечатления и состояния у человека, тем самым, в терминологии Гете, «ограничивает» душу, которая стремится к цельности. Здесь Гете проводит параллель между цветовой гармонией и гармонией психики. Как только глаз видит какой-нибудь цвет, то приходит в деятельное состояние. Его природе свойственно породить другой цвет, который вместе с данным содержит цельность цветового круга (#805). Так и душа человека стремится к цельности и всеобщности. Эти положения Гете, во многом предвосхищают результаты экспериментальных исследований С.В. Кравкова связей между цветовым восприятием и деятельностью вегетативной нервной системы (ВНС) человека. Гете выделяет следующие гармоничные цветовые сочетания: желтый — красно-синий; синий — красно-желтый; пурпур — зеленый.
Исходя из учения Гете о цветовой гармонии и цельности, можно сделать вывод, что психологическое воздействие, скажем, желтого цвета, требует для своего уравновешивания воздействия красно-синего (фиолетового). Между гармонической цветовой парой существуют отношения взаимодополнения. Указанные шесть цветов составляют «цветовой круг» Гете, где гармоничные сочетания располагаются друг напротив друга по диагонали.
Кроме гармоничных цветовых сочетаний (приводящих к цельности), Гете выделяет «характерные» и «нехарактерные». Эти цветовые сочетания также вызывают определенные душевные впечатления, но в отличие от гармоничных, они не приводят к состоянию психологического равновесия.
«Характерными» Гете называет такие цветовые сочетания, которые составляют цвета, разделенные в цветовом круге одной краской.
Желтый и синий. По выражению Гете — скудное, бледное сочетание, которому не хватает (для цельности) красного. Впечатление, которое оно создает, Гете называет «обыденным» (#819).
Сочетание желтого и пурпура также одностороннее, но веселое и великолепное (#820).
Желто-красный в сочетании с сине-красным вызывает возбуждение, впечатление яркого (#822).
Смешивание цветов характерной пары порождает цвет, находящийся (в цветовом круге) между ними.
«Нехарактерными» Гете называет сочетания двух рядом расположенных цветов своего круга. Их близость приводит к невыгодному впечатлению. Так желтый с зеленым Гете называет «пошло веселым», а синий с зеленым — «пошло-противным» (#829).
Важную роль в формировании психологического воздействия цвета на человека Гете отводит светлотным характеристикам цветов. «Активная» сторона (положительные цвета) при сочетании с черным выигрывает в силе впечатления, а «пассивная» (отрицательные цвета) — проигрывает. И, наоборот, при сочетании с белым, больше выигрывает пассивная сторона, становясь более «веселой» и «жизнерадостной» (#831).
Затрагивает Гете и межкультурные различия в цветовой символике и психологическом воздействии цвета. Любовь к яркому и пестрому он считает характерным для дикарей, «некультурных» народов и детей. У образованных людей, напротив, существует некоторое «отвращение» к цветам, особенно ярким. Цвет одежды Гете связывает как с характером нации, в целом, так и отдельного человека. Живые, бойкие нации, считает Гете, больше любят усиленные цвета активной стороны. Умеренные — соломенный и красно-желтый, с которыми они носят темно-синий. Нации, стремящиеся показать свое достоинство — красный с уклонением в пассивную сторону. Молодые женщины предпочитают светлые оттенки — розовый и голубой. Старики — лиловый и темно-зеленый (#838-848).
Значение «Учения о цвете» для психологии цвета очень велико. То, что ставилось Гете в вину, — художественный метод, субъективизм, позволило великому немецкому поэту рассмотреть тонкие взаимосвязи между цветом и психикой человека. Метафора «светоносной души человека» получила в работе Гете убедительное подтверждение. Цвет у Гете уже не символ божественных, мистических сил. Он символ самого человека, его чувств и мыслей, причем, символ не поэтический, а психологический, имеющий определенное, специфическое содержание.
1.7.2. Цветовой символизм в философских учениях
Потеряв свои позиции в качестве богословского символа, цвет все больше и больше «обращается» к человеку, как это мы видим на примере учения Гете. Не прошли мимо проблематики психологии цвета и выдающиеся философы 18-19 веков. Следует отметить то важное влияние, которое оказало на них «Учение о цвете».
Дидро («Мои незначительные мысли о цвете») считал, что, кроме прочего, колорит картины зависит и от психических свойств и состояний художника. В 20 веке. эта идея найдет свое воплощение в ряде т.н. «рисуночных методов» психодиагностики. По мнению Дидро, художник «сильнее, чем литератор», раскрывает себя в своих творениях.
В объяснении природы цвета Гегель стоит на позициях Гете и, как его предшественник, не согласен с теорией Ньютона. Описывая впечатления производимые цветами, Гегель придает им особый символический смысл («Эстетика»). Цвет для Гегеля — символ определенных идей, категорий, вечных начал. Так синий выражает кротость, тишину, женское начало. Красный — мужское, господствующее, царственное начало. Зеленый — индифферентен, нейтрален. В целом, светлые, яркие цвета (идея светлого) выражают активность, созидание, сопротивление, бодрость, жизненность, а темные — пассивность, уступчивость.
С позиций философии идеализма рассматривают проблему цвета В. Шеллинг («Философия искусства») и А. Шопенгауэр («О зрении и цветах»).
1.8. Двадцатый век
Казалось бы, учитывая архаичный характер цветовой символики, в 20 веке трудно ожидать появления у цветов каких-либо новых символических значений. Действительно, принципиально новых смыслов мы не обнаруживаем, но «звучание» ряда цветов существенно меняется. Своеобразие цветовой символики 20 века состоит также и в том, что цвет активно используется в качестве символа общественно-политических движений и явлений. Особенно это касается цветовой триады. Белый, черный и красный цвета крепко связываются в сознании нескольких поколений, прежде всего, с политической и идеологической борьбой различных классов и общественных групп.
Красный как символ крови павших борцов за освобождение пролетариата, приобрел в 20 веке особенно амбивалентный характер. Его первобытная магическая сила вырвалась на свободу в 17 году и всколыхнула населения не только огромной Российской империи, но и всего мира. Опосредованность символикой красного цвета общественно-политической жизни революционной России была настолько широкой, что этот цвет стал именем нарицательным. «Пролетарский красный» по своему содержанию, скорее, трагичен, чем радостен. Это подчеркивается, например, использованием кумача в ритуале похорон — т.н. феномен «красных похорон».
В революционной символике вместе с красным тесно соседствует и черный. Черный — цвет знамени анархистов, кожаных курток комиссаров и сотрудников ЧК. Черный приобретает смысл революционного фанатизма (готовность идти до конца), и ужаса перед репрессиями государственной власти. Черный с красным — цвета «красного террора» и политических репрессий в новейшей истории России. Как и в древнем мире, это цветовое сочетание оказалось трагическим символом.
И, как в древности, им противостоит белый. Пусть не в наглядно-чувственной форме, а как идея, но символика белого цвета представляет собой сердцевину «белого движения». Противопоставление красного и белого символизирует гражданскую войну в России, но не только с внешней стороны, как условное обозначение противоборствующих сторон. Для человека, знакомого с цветовой символикой древнего мира, оно полно глубинного смысла. Распад этой цветовой пары, выражающей все наиболее лучшее и ценное в жизни людей, выражает собою разрушение основ, дисгармонию, наступление хаоса и сил зла (черный). Цветовая триада — это не только архетип человека, как указывает Тэрнер, но и архетип человеческого общества.
Указанная особенность символики двадцатого века (цвет как символ общественных процессов), верна и в отношении других цветов.
На фоне подобной «политизации» цвета в начале 20 века контрастными выглядят размышления П. Флоренского (1922) о цветовой символике небесных знамений. Флоренский выделяет три первоцвета, через которые София предстает людям и которые символизируют три ее ипостаси. Сине-фиолетовая София — мировая душа, духовная суть мира. Красно-розовая — образ Божий для твари, явление Бога на земле. Зелено-золотистая — ни к Богу, ни от Бога, а вокруг него. Ранее Гегель также связывал цвета с характером явлений Девы Марии людям. В качестве царицы небесной она предстает в красной мантии, а как мать — в синей.
В недолгой истории психологии цвета одно из самых видных мест занимает вслед за «Учением о цвете» работа выдающегося русского живописца В. Кандинского «О духовном в искусстве» (1914).
1.8.1. «Язык красок» В.Кандинского
В разделе «Действие красок» (раздел 5) В. Кандинский писал: «Если блуждать взглядом по палитре красок, то возникает два главных последствия — рождается чисто физическое воздействие и ... психическое воздействие». Под первым Кандинский понимал известные феномены физиологии цветового зрения, например, индукции, контраста и т.д. Психическое воздействие, по Кандинскому, рождает «вибрацию души». Как и Гете, Кандинский подходил к изучению цвета субъективно. Чтобы понять, как действует цвет, Кандинский советовал сначала сконцентрировать внимание на изолированной краске.
Центральным положением концепции Кандинского можно считать утверждение о двух факторах, определяющих психологическое воздействие цвета: «тепло-холод» и «светлота-темнота». В результате рождаются четыре возможных «звука» красок.
Первый фактор связан с отношением желтый — синий. Оба этих цвета, в терминологии Кандинского, связаны с т.н. «горизонтальным движением»: желтый «движется» навстречу зрителю, а синий — от него. Второй фактор — это отношение белого и черного. Здесь Кандинский также говорит о движении, но о «статической» его форме.
Кроме «горизонтального движения», у желтого с синим есть еще «центробежное» (желтый) и «центростремительное» (синий). Кандинский образно сравнивает синий с домиком улитки.
Вслед за Гете, Кандинский связывает с красками «активной стороны» (желтым, красным и оранжевым) идеи радости, торжества и богатства. Основную роль, при этом, он отводит желтому. Однако, если желтый сделать «холоднее» (прибавлением синего), краска становится зеленоватой и теряет в двух своих «движениях». Рождается болезненное ощущение повышенной чувствительности. Кандинский сравнивает такой цвет с раздраженным человеком, которому мешают. Интенсивная желтая краска беспокоит человека, колет, возбуждает, действует на душу нагло и навязчиво. Его (желтый) можно сравнить со звуком трубы. Через «охлаждение» желтый становится болезненным и является красочным выражением (символом) безумия, но не меланхолии, а припадка яркого безумия, слепого бешенства. Это подобно безумной расточительности последних летних сил в яркой осенней листве, рождающей краски безумной мощи. Желтый, по выражению Кандинского, «земная краска» т.к. его нельзя углубить.
Синий — «небесная краска», зовет человека к бесконечному. Здесь мы наблюдаем «движение» от человека и к центру. Очень углубленный синий выражает покой, а опущенный (еще один термин Кандинского) до черного — печаль. Светлое синее становится равнодушным и безразличным к человеку. Чем светлее синий, тем он беззвучнее. В то же время, средне-синий, по Кандинскому, символизирует звук флейты, темно-синий — виолончель, а наиболее углубленный — орган.
Из смешивания желтого и синего рождается зеленая краска. В ней как бы сокрыты, парализованы силы желтого и синего. Это самая покойная краска. Здесь нет движения, нет звучания, — ни радости, ни печали, ни страсти. Зеленый цвет никуда не зовет. Благотворно действует на уставшего человека, но может и быстро прискучить (ср. выражение «тоска зеленая»). Главное значение абсолютно зеленого — пассивность. В духе политической символики, Кандинский связывает зеленый с буржуазией (пассивной, обывательской ее частью). Зеленый — это нечто «жирное» и самодовольное. Как главный тон лета, зеленый — символ природы, погруженной в самодовольный покой. При добавлении желтого, зеленый оживляется, становится «моложе, веселее». И, наоборот, вместе с синим он приобретает серьезность, вдумчивость. При усветлении (добавлении белого) или утемнении (черного) зеленый «сохраняет свой элементарный характер равнодушия и покоя» (с. 48). Белый усиливает аспект «равнодушия», а черный — «покоя». Средние тона скрипки, по Кандинскому, выражаются зеленым цветом.
Белый для Кандинского — символ мира, где исчезли все краски, все материальные свойства и субстанции. Этот мир стоит так высоко над человеком, что ни один звук не доходит оттуда. Белый — это великое молчание, холодная, бесконечная стена, музыкальная пауза, временное, но не окончательное завершение. Это молчание не мертво, но полно возможностей и может быть понято как «ничто», предшествующее началу и рождению (ср. значение белого у Ндембу, как символа нового рождения).
В отличие от белого, черный — «ничто» без возможностей, мертвое ничто, вечное молчание без будущего, законченная пауза и развитие. За этим следует рождение нового мира. Черный — окончание, погасший костер, нечто бездвижное, как труп, молчание тела после смерти, самая беззвучная краска.
Белые одежды выражают чистую радость и непорочную чистоту, а черные — величайшую, глубочайшую печаль и смерть. Белый и черный находят (как и желтый с синим) равновесие между собой в сером. Это также беззвучная и бездвижная краска. Кандинский называет серый «безутешной неподвижностью». Особенно это касается темно-серого, который действует еще более безутешно и удушающе.
Говоря о красном, Кандинский характеризует его, как живой, жизненный, беспокойный цвет, но, в отличие желтого, не легкомысленный. Красный выражает мужественную зрелость, силу, энергию, решимость, триумф, радость (особенно светло-красный) и ему соответствует звук фанфар. Киноварь — равномерно пламенеющая страсть, уверенная в себе сила, «пылает» внутри себя. Здесь нет безумия желтого. Цвет, особо любимый народом. Углубление красного приводит к снижению его активности. Но остается внутренняя раскаленность, предчувствие будущей активности.
Охлажденный красный — фиолетовый, характеризуется Кандинским как болезненный звук, нечто погашенное и печальное, и связывается со звучанием фагота и свирели.
Соединение красного с желтым (оранжевый) сохраняет серьезность красного.
Красный с зеленым и фиолетовый с оранжевым составляют третью и четвертую цветовые пары, вслед за желтым — синим и белым с черным.
В другой своей книге «Текст художника. Ступени» (1918) Кандинский связывает свой интерес к краскам с ранними детскими впечатлениями от цвета. В возрасте 3-х лет первыми «впечатлившими» цветами для него были светло-сочно зеленый, белый, кармин, черный и желтое охры. Интересно, что у Гете, как он сам отмечает, также решающую роль сыграли детские впечатления в том, что он в зрелые годы начал изучать психологию цветового воздействия.
Резюме
Данный обзор истории развития содержания и форм цветовых символов является далеко не полным. Но автор и не ставил перед собой такой задачи. Целями, поставленными в первой главе, было, во-первых, показать глубокую и неслучайную связь цветовой символики с различными пластами человеческого сознания и общественно-культурной жизни людей, а во-вторых, — охарактеризовать основные этапы развития цветового символизма.
Первый из них — «космологический» (мифологический), включает в себя цветовую символику первобытных народов, древнего мира и античности (цвет как символ мировых сил, стихий и начал). Второй — «религиозный» (богословский), — от поздней античности до эпохи Возрождения (свет и цвет, как атрибуты божественного). И, наконец, третий — «социально-психологический», Ренессанс — двадцатый век (цветовая символика общественно-политических, социальных и индивидуально-психологических процессов и явлений).
Несмотря на то, что, на протяжении человеческой истории содержание цветовых символов претерпело немалые изменения — менялась их трактовка и отношение к ним, — ядро цветовой символики оставалось неизменным. Речь идет о той части содержания цветового символа, которая остается даже в том гипотетическом случае, когда цвет лишается всех своих внешних, предметных ассоциаций. Последние зависят от культурных традиций и опыта. Но и без них цвет не лишается своего «первоначального» смысла и не превращается в фикцию. Как писал В. Ван Гог: «краски сами по себе что-то выражают». Иными словами, цвет — не «чистая доска», на которую человек волен записать, все что ему вздумается. Цвет вызывает определенные и специфические изменения в психическом мире человека, интерпретация которых порождает то, что мы называем цветовыми ассоциациями и символами, впечатлениями от цвета. Как указывает А.Ф. Лосев (1991): «никто, никогда не воспринимает цвет без этих и подобных впечатлений... красный цвет вызывает возбуждение, именно он, а не мы сами. Возбужденность — его объективное свойство» (с. 56).
Повторяя избитое сравнение, можно сказать, что цветовая символика — лишь только верхняя часть айсберга всех тех взаимосвязей и отношений между цветом и человеческой психикой. Основанием его являются объективные законы цветового воздействия на человека.
Литература1. Аристотель. Собр. Соч.: Т. 1. М., 1976.
2. Бонгард-Левин Г.В. Древнеиндийская цивилизация. М., 1980.
3.
Гете И.В. Трактат о цвете. //Избранные сочинения по естествознанию. М., 1957. 4. Кандинский В. О духовном в искусстве. //К выставке в залах Государственной Третьяковской галереи. М., 1989.
5. Кандинский В. Текст художника. Ступени. //К выставке в залах Государственной Третьяковской галереи. М., 1989
6. Керлот Х.Э. Словарь символов. М., 1994.
7. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991.
8. Миронова Л.Н. Цветоведение. Минск, 1984. 286 с.
9. Руденко В.Е. Цвет — эмоции — личность. //Диагностика психических состояний в норме и патологии. Л., 1980. с. 107-115.
10. Самарина Л.В. Традиционная этическая культура и цвет (Основные направления и проблемы зарубежных исследований) //Этнографическое обозрение. М., 1992. N 2. с. 147-156.
11. Сычев Л.П., Сычев В.Л. Китайский костюм. М., 1975.
12. Тэрнер В.У. Проблема цветовой классификации в примитивных культурах (на материале ритуала Ндембу). //Семиотика и искусствометрия. М., 1972.
13. Тэрнер В.У. Символ и ритуал. М., 1983.
14. Фойгт В., Зуккер У. И.В. Гете — естествоиспытатель. Пер. с нем. Киев, 1983.
15. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М., 1978
16. Фрэзер Д. Золотая ветвь. М., 1928.
17. Щуцкий Ю.К. Китайская классическая «Книга перемен». М., 1960.
18. Фрумкина Р.М. Цвет, смысл, сходство. М., 1984.
19. Baumann H. Lunda: Bei Bauern und Jagern in Inner Angola. B., 1935.
20. Beaumont A. A Symbolism in Decorative Chinese Art. New York, 1949.
21. Farbridge M. Article on Symbolism (Semitic). — «Hastings Encyclopaedia of Religion and Ethics». vol. 12. Edinburgh, 1922
22. Griaule M. Arts of the African Native. L., 1950.
23. Jung C.G. Sumbols of Transformation (Collected Works, 5). London, 1953.
24. Jung C.G. Psychology and Alchemy (Collected Works, 12). London, 1953.
25. Leib A. «Folklore». vol. 57, 1946.
26. Levi E. Les Mysteres de la Kabbale. Paris, 1920.
27. Schneider M. El origen musical de los animales-simbolos en la mitologia y la escultura antiguas. Barcelona, 1946
28. Spence L., Article on the Cherokees. — «Hastings Encyclopaedia of Religion and Ethics». vol. 3. L., 1958.
29. Star E. Les Mysteres de L'Etre. Paris, 1902.
30. Teillard A. Il Simbolismo dei Sogni. Milan, 1951
31. Turner V.W. Ndembu Divination: Its Symbolism and Techniques.— «Rhodes — Livingstone Institute Paper». N 31, 1961.
32. Wirth O. Le Tarot des imagiers du Moyen Ag e& Paris, 1927.
33. Wunderlich E. Die Bedeutung der roten im Kultus der Griechen und Romer. — Giessen, 1925.
34. Zimmer H. Myths and Symbols in Indian Art and Civilization. N.Y., 1946.
